Реконструкция одного мифа от нашего автора Ильи Бейлина
Был такой легендарный царь Гильгамеш шумерского города Урука, правивший в конце XXVII — начале XXVI веков до н. э. Известно, что это жрец и правитель, ставший мифологической фигурой для жителей тех мест. Поэмы о Гильгамеше и его подвигах писались и переписывались на протяжении веков не только на шумерском языке, но и на большинстве других самых крупных языков Западной Азии.
В самом начале клинописного эпоса «О всё видавшем» мы находим следующие строки:
«В дальний путь ходил, но устал и смирился,
Рассказ о трудах на камне высек,
Стеною обнес Урук огражденный,
Светлый амбар Эаны священной
Осмотри стену, чьи венцы, как по нити,
Погляди на вал, что не знает подобья,
Прикоснись к порогам, лежащим издревле,
И вступи в Эану, жилище Иштар».
Длина этой городской стены достигала 9 км, а толщина- более 5 метров! Что же означало тогда- обнести стенами город? Если образно, то установить политические и бытовые границы, но не для тех, кто за ее пределами, но для тех, кто внутри. В то время, стены были новацией, и, скорее, служили декором, чем фортификационным сооружением. Так города крито-минойской культуры (II тыс. до Р. X.) не имели стен, так как в них не нуждались.
Стена выделяет упорядоченное пространство из окружающего хаотичного мира, наделяет его уникальным характером и смысловыми кодами. Появляется собственная история, построенная на воле героя, который спустя много веков станет мифическим персонажем. Городская идентичность строится на желаниях и капризах царя-жреца, каковым был альфа-самец Гильгамеш. Стена — это символ могущества, метафора власти, осуществляемой на огороженной территории иначе, чем за её границами.
Источник пишет: «В 2675 году до н. э. Гильгамеш добился независимости города Урук. Гегемония над Нижней Месопотамией перешла к Гильгамешу». Освободив горожан от внешнего гнета, он установил свой внутренний порядок вещей, связанный видимо не с экономическими требованиями, а с его деспотическим характером и буйным нравом. Вот как скупо поведали строки эпоса о тогдашних похождениях сатрапа:
По спальням страшатся мужи Урука:
«Отцу Гильгамеш не оставит сына!
Днем и ночью буйствует плотью:
Гильгамеш ли то, пастырь огражденного Урука,
Он ли пастырь сынов Урука,
Мощный, славный, все постигший?
Матери Гильгамеш не оставит девы,
Зачатой героем, суженой мужу!»
Его намерения были брутальными и незамысловатыми, — объявить всех женщин города своей собственностью, наверняка, он и право первой брачной ночи устроил. Это было политическое решение, как сказал в данном случае философ Александр Пятигорский, по поводу действий этого героя, — «Городская стена здесь — феномен политический».
Однако героем шумерского эпоса он становится вовсе не благодаря своим похождениям в стиле Дон Жуана. Да и героем человек может стать, только преодолев свой буйный «звериный» нрав. Это касается всех исполинов прошлого, настоящего и будущего. Герои чем выше богов, так это тем, что их путь не предопределен, они могут выбрать свою историю, свое предназначение. Найдя равного по силе получеловека Энкиду, он становится ему «братом». Но воля богов умерщвляет нового друга. Смерть соратника и товарища толкает героя на поиски смысла жизни, и он в полном одиночестве покидает город, бесстрашно выходит за освоенное пространство, огороженное мощными стенами.
На протяжении всего последующего повествования мы видим нравственные мучения, переживания личности, осмыслявшей феномен смерти. Он словно Одиссей носится в круговороте испытаний, превратившись в старика в рубище, «нищего» и одинокого путника. Он находит проводника, который спас человечество во время Потопа. В поисках эликсира жизни опускается на дно моря, находит цветок вечной молодости и теряет.
Завершается эпос как и положено тем же, с чего и начинается и в той же точке мирового пространства, откуда начались странствия. На городских стенах.
И прибыли они в Урук огражденный.
Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:
«Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,
Обозри основанье, кирпичи ощупай —
Его кирпичи не обожжены ли
И заложены стены не семью ль мудрецами?»
Недаром именно во время закладки стен Рима было совершенно братоубийство, а вы говорите, что стены ничего не значат.
Добавить комментарий